Театр на болоте
За 110 лет существования театр имени Ивана Франко прошел путь от роскоши до избавления от «архитектурных излишеств»
На месте нынешнего Майдана Независимости не было ни пруда, ни болота. Но вот о расположенной метрах в четырехстах от Майдана площади Ивана Франко такого не скажешь. Она-то как раз возникла на месте пруда. Это был фактически домашний водоем, расположенный на громадной усадьбе профессора медицины Федора Меринга, которая простиралась от Крещатика до Банковой.
Почтенный профессор прямо в центре Киева имел уютный сад и при нем пруд с купальней. Зимой он застывал, и на льду устраивали общедоступный каток. На исходе же XIX столетия наследники Меринга продали усадьбу под застройку. Пруд, естественно, засыпали и распланировали под площадь. А фасадом к ней, под склоном возвышенности, был возведен новый киевский театр.
Как все начиналось
Строительство этого здания было задумано Домостроительным обществом, осваивавшим бывшую усадьбу Меринга, еще в 1896 году. Как раз тогда с театральными помещениями в Киеве было весьма туго, поскольку в начале года сгорел городской театр. Антрепренерша Киевской оперы Пальмира Сетова заранее договорилась с обществом насчет предстоящей аренды.
Но узнал о начатых работах и другой антрепренер – руководитель русского драматического театра Николай Соловцов. Знаменитый впоследствии артист Леонид Леонидов, в то время служивший у Соловцова, вспоминал: «Соловцов как-то повел меня на место стройки театра. На площади только кладут фундамент, на камнях сидит эта самая Пальмира уже в почтенных годах, со следами былой красоты. Соловцов внимательно все осмотрел, взвесил, сообразил и мне через несколько дней говорит: «Я Сетовой заплатил неустойку, она от театра отказалась в мою пользу».
Работы по возведению театра подвигались довольно тяжко. Водоем, даже и засыпанный, давал о себе знать. Был момент, когда подземные воды залили подвалы настолько, что вывели из строя двух членов комиссии, осматривавшей постройку: один заболел болотной лихорадкой, а другой – воспалением легких. Пришлось поручить инженеру-гидротехнику Пашковскому разработку хитроумной системы дренажных скважин. Но, в конце концов, трудности остались позади, и подрядчик Лев Гинзбург в октябре 1898 года сдал объект заказчикам.
Позолота, мрамор и голубой плюш
Проект театрального здания составил гражданский инженер Георгий Шлейфер, руководил строительством архитектор Эдуард Брадтман. Внешний вид новостройки киевлянам показался было скромным, но зато пресса сразу признала, что «внутренний вид театра очень красив и не оставляет желать ничего лучшего».
В зрительном зале были отмечены «на палевом фоне белые орнаменты с изящной позолотой» и обивка барьеров лож светло-голубым плюшем. Зал этот насчитывал 430 мест в партере, 183 – в амфитеатре и на балконах, 300 – на галерке, 60 лож (одна из них была пожизненно предоставлена инженеру Шлейферу). Понравилось и фойе: «Окраска фойе под разноцветный мрамор, скульптурная отделка под старую бронзу. По бокам фойе – два зала. Из них левый общий буфет, а правый чайный буфет. К общему буфету примыкает курительный зал, а к чайному – дамская уборная».
К слову, сейчас зрители театра имени Франко порой обращают внимание на оформление потолка зала, где видна лепная маска – мужское лицо. Многие думают, что таким образом строители театра увековечили его основателя Николая Соловцова. Однако нужно учесть, что перекрытие зала впоследствии было заменено, так что его нынешние украшения – плод творчества уже советских скульпторов.
А о первоначальном виде потолка сохранились такие сведения: «Плафон зала изображает веер и делится богатой лепкой на три части. В средней части, самой большой, изображен живописью Аполлон, окруженный музами (аллегория музыки). В правой части гений, венчающий поэта, в левой сатир, наигрывающий танцующим (аллегория танца)». В фойе художественная фирма Шмидта, оформлявшая театр, тоже отдала дань мифологии: на падуге были изображены Юпитер, Нептун, Флора и Диана, в медальонах по стенам – молодые сатиры.
Что же касается наружных украшений, то и там были свои «изюминки». К примеру, на краях верхнего парапета почему-то установили подобие античных треножников-жертвенников (может быть, чтобы подчеркнуть стилистику «неогрек», в которой был выдержан фасад?) В центре, во фризе, имелась надпись: «Драма. Опера. Комедия».
Слева и справа от нее выделялись выступы для лестниц. Пространство между ними на верхнем ярусе было не заполнено – заказчики, экономя деньги, не сочли нужным делать для зрителей галерки просторное фойе. Кстати, у каждой из лестниц был свой вход, куда шли обладатели билетов поплоше.
А «чистая публика» партера, лож и бельэтажа проходила через главный, центральный подъезд. Так вот, в завершениях этих лестничных выступов поместили скульптуры лебедей с распростертыми крыльями, на которых была наложена лира (символ «лебединой песни»), и театральные маски. Они ежедневно встречали театралов, спешивших на спектакли любимой труппы.
Конец «лебединой песни»
После того, как Домостроительное общество ликвидировало свои дела, театр был в 1902 году куплен знаменитым сахарозаводчиком Львом Бродским, и с тех пор антрепренеры «Соловцова» платили ему за аренду. Так продолжалось до 1918 года. Затем Бродский, готовясь к эмиграции, продал здание четырем предпринимателям – Голубчику, Гринбергу и братьям Мандельцвайгам. Но они крепко просчитались. Не прошло и полугода, как советская власть национализировала все театры. В бывшем помещении «Соловцова» после этого выступали разные коллективы, а с сентября 1926-го и по сей день оно принадлежит украинскому драматическому театру имени Ивана Франко.
Со временем нарядные детали начали исчезать с фасада. Еще до революции почему-то сочли нужным снять жертвенники. На фотоснимках 1920-х годов уже не стало «лебединой песни». То ли пострадала в уличных боях гражданской войны, то ли во времена нэпа и «хозрасчета» у коммунальщиков не было желания блюсти и ремонтировать лишние элементы.
Но самые радикальные изменения фасада произошли еще после войны. Решено было сделать реконструкцию с лицевой стороны, чтобы дать театру дополнительные помещения и организовать общий вход для всех ярусов. Проект был составлен в 1957 году; его автор Виктор Колчинский на чертежах предполагал сохранить лепное убранство лицевой стены и украсить в таком же духе надстройку.
Однако на практике произошло иное. Архитектору, вероятно, напомнили о принятом за два года до проектирования партийно-правительственном постановлении насчет «преодоления архитектурных излишеств». И мало того, что надстроенную часть фасада почти лишили декора, – даже со старой части стены ободрали большую часть лепки. С тех пор и остается одно из красивейших зданий старого Киева внешне скучноватым и неказистым...
Автор: Михаил Кальницкий
